Журналистам в будущем нашли работу. На поле боя

Судьба средств массовой информации и журналистики как профессии — это предмет, о котором можно слышать максимально широкий спектр прогнозов и предсказаний. От «журналистика умерла» до «информация — основной театр военных действий ближайшего будущего». По-настоящему ясно одно: в ближайшие годы стоит ожидать важных изменений в устройстве профессии и ее цеховых ценностях

28 марта 2018 года в Совете Федерации в рамках «Часа эксперта» выступал известный телеведущий Владимир Соловьев. Его получасовая речь была посвящена, в частности, информационной войне как форме межнациональных конфликтов не только будущего, но и настоящего времени. И в частности, роли журналистики в защите российских интересов. Пожалуй, речь Соловьева оказалась наиболее программным отечественным высказыванием о роли СМИ в современности и ближайшем будущем за последние годы.

Между Сциллой и Харибдой

— Конечно, нас хотят победить, — заявил журналист. — Это бесспорно. Но почему мы думаем, что с нами будут разбираться методами Гитлера или Антанты? Нет, наши враги — неглупые люди, которые один раз уже испытали метод, давший нужный результат. Никто не собирается линейно нападать на нашу страну: вместо этого работают методы, блестяще обкатанные американцами на Востоке.

Отсутствие идеологического суверенитета (при наличии суверенитета военного) — по мнению Соловьева, одна из ключевых проблем национальной безопасности в России. «Нам требуется пройти между Сциллой и Харибдой, — отметил телеведущий, — С одной стороны, страшная колея репрессий и сталинизма по-прежнему не заросла. Нельзя путать сильную власть с диктаторской властью. Мы должны выработать методы, при которых не перегибаем палку. А с другой стороны — мы должны сформулировать свой независимый путь, свою идеологию».

Хотя сам Владимир Соловьев подчеркнул, что организационная сторона дела — не компетенция журналистов, его высказывание — заявка на новую роль уже существующих средств массовой информации. Даже на две роли: во-первых, это участие в формулировании, а затем — в трансляции национальной идеологии (на роль которой патриотизм все-таки не подходит: это не идеология, а естественное состояние гражданина). А во-вторых — это собственно обеспечение информирования людей в новых условиях, когда так называемые «фейки» — или, говоря военным языком, дезинформация — стали важным оружием в современных войнах.

Сами себе медиа

Когда-то белые знамена

Имея в виду традиционную систему ценностей мировой журналистики — сформированную во второй половине ХХ века — такая постановка вопроса может выглядеть оскорбительной. Кодексы и ценности западных крупных издательских домов — воспетые в таких произведениях мировой культуры, как «Вся президентская рать», «Гражданин К» и так далее — подразумевают принципиальную внеидеологичность журналистики, концентрацию на чистом информировании читателя и зрителя — вплоть до обязательного отказа от оценочной лексики в новостных материалах. Одним из главных постулатов журналистики (с 1990-х годов — и отечественной) — стала обязательность «выслушивания второго мнения». Если таковое не представлено в заметке или телесюжете, его можно считать «ангажированным», что в данной системе координат — один из страшнейших грехов, напрямую ведущих к изгнанию автора из профессии.

Так было в теории — однако даже в западной прессе (советская — опиравшаяся на тезис Ленина о том, что «газета — коллективный агитатор, пропагандист и организатор» — совершенно особая история) время от времени случались исключения. Прежде всего — внешнеполитического свойства. Так, в американской прессе послевоенных лет свобода слова могла распространяться на какие угодно сферы, но не на начинавшуюся холодную войну с СССР. Любое просоветское высказывание (или хотя бы могущее быть расцененным как таковое) изначально подозревалось в ангажированности со стороны «русских» или «коммунистов» (что во времена маккартизма, разумеется, значило практически одно и то же).

С этим столкнулся, например, писатель Джон Стейнбек, посетивший в 1947 году Советский Союз: его книга «Русский дневник», выходившая главами в газете, во многом оказалась сформирована двумя достаточно жесткими рамками. С одной стороны — рамкой «американского патриотизма» в прессе, вынуждающей рассматривать СССР как врага. С другой стороны — рамкой госбезопасности Советского Союза: позднейшие исследования показывают, насколько искусственной была картинка, созданная принимающей стороной специально для зарубежного журналиста. Стейнбек, человек уникальной наблюдательности, разумеется, мог бы заметить и высмеять советские «потемкинские деревни» — но во многом, кажется, ему помешала именно американская «рамка», подчиняться которой он считал ниже своего достоинства.

Сейчас — в 2010-е годы как минимум — оказалось, что исключений в правилах и ценностях «журналистики факта», много десятилетий проповедуемой крупными медиахолдингами Европы, США, теперь и России, слишком много. Настолько много (например, в освещении президентских выборов — отечественных в 1996 году или американских в 2016), что стороннему наблюдателю может показаться: марксистская идея о СМИ как коллективном агитаторе и агенте влияния гораздо ближе к реальности, чем «библии» старых медиахолдингов.

Белые знамена СМИ как носителей объективной истины в массовом сознании померкли (сыграли роль и многочисленные «фейк-медиа», сильно снизившие информационный стандарт), и это усугубило продолжающийся с самого начала интернет-эпохи кризис отрасли. Снижающиеся (падение аудитории плюс два — один за другим — мировых финансовых кризиса) доходы изданий не позволяют большинству из них бескомпромиссный фактчекинг, а зарплаты рядовых производителей контента — журналистов — не позволяют вести привычный образ жизни, не экономя время и силы за счет качества этого самого контента. Говоря проще — халтура как норма жизни, обусловленная финансовым спадом в отрасли. Отечественных СМИ это коснулось во много раз сильнее, чем западных изданий: к общемировым проблемам добавился особенно острый экономический кризис, потеря крупным бизнесом интереса к имиджевым СМИ, а также взрывной рост интернета: сетевые СМИ практически вытеснили из ежедневного потребления бумажные газеты, адекватной подписной модели для сетевых изданий по-прежнему нет, а социальные сети с их глубиной проникновения вытесняют уже и электронные СМИ.

В такой ситуации для российского журналиста вполне адекватным будет не задуматься о профессиональном развитии, а просчитать «стратегии выхода» из этой сферы. Причем выхода желательно без потери в доходах, престиже и уровне жизни. Некоторые авторы стали профессионалами пиара, кто-то попробовал мигрировать в копирайтинг (та же самая генерация текстов — только на куда худших материальных условиях и с весьма нетрадиционной для журналиста системой управления). Но в целом оптимизма в медиасфере сейчас отчаянно не хватает.

Телевидение умерло, да здравствует голография!

Агитатор и дипломат

И тут появляется «старая новая» идея, высказанная Владимиром Соловьевым. На первый взгляд, это возврат к ленинскому тезису о коллективном пропагандисте и агитаторе — на новом уровне и с новым словарем. Впрочем, и сам Соловьев признает: принципиально ничего не меняется со времен Экклезиаста. Но если усложнить позицию, что уже и сделали некоторые журналисты — вопрос значительно усложняется.

— Настоящие журналисты — это дипломаты общественного согласия, — пишет в своей книге «Реальный репортер» Дмитрий Соколов-Митрич, один из лучших репортеров России, сейчас занимающийся смежным бизнесом. — А настоящая журналистика — это затянувшиеся мирные переговоры. <…> Наша профессиональная миссия — усложнять картину мира, без конца рассказывать людям друг о друге, не давать им погрузиться в мифологию ненависти. <…> Перед нашими глазами есть печальный, но очень наглядный пример Украины. То, что в ней произошло — это результат не только безответственности политиков, своих и чужих. В не меньшей степени это результат преступной безответственности украинских журналистов. Их стремительного превращения в агигаторов, глашатаев, главарей, а затем и в провокаторов.

С этой «поправкой Митрича» слова Соловьева становятся понятнее. С одной стороны, в ситуации уже идущей информационной войны СМИ весьма востребованы. С другой — востребована не простая спецпропаганда и вбросы (если и востребованы, то это дело другой отрасли и других структур), а именно адекватная работа медиа. Вобрать в себя «рамку патриотизма» и при этом сохранить объективность — это весьма непросто, но сама формула достаточно красива, чтобы вдохновить.

Осталось лишь понять, как это сделать. Вливания государственных или бизнес-денег делают, как показывает опыт новейшей российской прессы, из журналистских коллективов пропагандистские. Ценности профессии инвестор отстаивать не может — просто по причине конфликта интересов. Если у журналистики и есть будущее — то это будущее саморегулируемой профессии, где цеховые правила действительно соблюдаются.

Видимо, в эту сторону и собирается двигаться Союз журналистов России — долгое время практически бездействующая организация  — которая уже к ноябрю 2018 года собирается разработать и утвердить собственный профессиональный кодекс. Его глава — также Владимир Соловьев (только не Рудольфович, а Геннадьевич) говорит, что «его разработка будет проходить максимально открыто, в обсуждении и внесении в него дополнений будут участвовать члены Союзов журналистов из всех регионов нашей страны. Нами будет изучен и использован обширный опыт зарубежных коллег. Мы планируем представить и утвердить окончательный вариант документа в дни празднования юбилея Союза, в ноябре текущего года, и рассчитываем на то, что вступающие в наш Союз журналисты будут неуклонно придерживаться норм Кодекса».

Из положений будущего профессионального кодекса журналиста уже сейчас можно назвать запрет на непроверенные новости, «безответственность в погоне за ростом рейтингов». Если этот документ станет законом (а для этого нужно не только его принятие СЖР, но и — по образцу советской прессы — обязательное членство медиаработников в Союзе), то де факто отечественные СМИ будут разделены на две  неравные группы — «серьезные» издания с фактчекингом и более многочисленные «кликбейт-фермы», тексты которых будут иметь гораздо меньший «вес», чем у изданий из первой группы.

Правда, для этого необходимо еще одно качественное изменение: независимость контента «серьезных» изданий, невозможность для «непроверенных» сайтов и газет использовать давно известный лозунг: «А власти скрывают!». Без этого — мусорные сайты — являющиеся чисто коммерческими проектами или тиражирующие «боевые фейки» противников в рамках информационной войны — все равно будут добиваться успеха.

Рекомендуем вам также прочесть интервью с Сергеем Паранько, директором по медийной экосистеме ВКонтакте, который рассказал, чем будут «подкупать» читателей медиа будущего

Рекомендуем