Бизнес на экологии

Будущее городской экологии — за раздельным сбором мусора и вопреки расхожему мнению, россияне готовы включиться в этот процесс. Но для этого надо обеспечить связь тех, кто готов делать будущее чистым, и обеспечить взаимное доверие, считает наша собеседница Алена Юзефович

Почему Вы, пиарщик из крупного бизнеса, занялись экологическим проектом?

Мне всегда хотелось делать социальные проекты, но экология никогда не была в повестке.

Проект, из которого вырос “Бокси”, появился абсолютно случайно. В компанию MediaMarkt, где я тогда работала, поступило письмо от клиентки. Она спрашивала, почему у компании двойные стандарты: в Германии и Австрии у нее есть пункты приема использованных батареек в магазинах, а в России нет. Пока мы писали ответ, задумались: а почему бы и нет?

Так совпало, что примерно в это же время челябинский завод – первое в России предприятие, которое научилось перерабатывать батарейки – объявил, что готов принять первую партию.

Вместе мы открыли пункты приема батареек во всех магазинах сети и были поражены, насколько это оказалось востребовано. За первый год мы планировали собрать около 7 тонн батареек (это примерно 10% от годовых продаж во всех магазинах сети), а собрали 18 тонн. Батарейки сдали не меньше 15 тысяч человек в 30 городах.

Как Вы думаете, почему люди так откликнулись?

В рамках предварительного исследования мы выяснили, что 24 человека из 25 что-то об этом слышали, но у многих есть негативный опыт взаимодействия с системой ЖКХ, где мусор порой собирают раздельно, а потом складывают в одну кучу и отвозят на полигон. Наша задача была в том, что вызвать у людей доверие, показывая конечную точку переработки.

Для меня стало открытием, что по крайней мере в узком сегменте утилизации батареек жители России не слишком не отстают от европейцев. Запаздывает инфраструктура, а не желание людей в этом участвовать. Когда создаешь красивый, удобный и доступный пункт приема, вдруг выясняется, что люди готовы включаться в эти ежедневные практики. Из этого опыта вырос “Бокси”.

Идея сервиса состояла в том, чтобы создать продукт “все включено” – для компаний, которые хотят собирать батарейки, но не хотят копаться в законах, придумывать тексты и плакаты, чтобы мотивировать сотрудников, искать правильные контейнеры. Так появился первый тестовый продукт: компания подписывается на сервис, а мы предоставляем ей контейнеры и обслуживание. Он подтвердил нашу гипотезу: если делать хорошее дело становится просто, то многие готовы в это включаться. Даже за деньги.

В каком соотношении шли вложения в рамках проекта в MediaMarkt? Сколько шло в инфраструктуру, а сколько в информирование населения, формирование доверия?

В первый год на каждый миллион, вложенный в инфраструктуру, 4 миллиона мы вкладывали в коммуникацию: блогеры, ТВ-сюжеты, пресс-туры. Задача коммуникационной кампании была не столько рассказать людям про вред батареек, сколько сообщить, что теперь в России есть, куда сдать батарейки на гарантированную переработку. Под каждым постом о батарейках в соцсетях компании мы получали десятки комментариев в духе «Наконец-то! Спасибо! Я думал, я один такой сумасшедший, кто хранит батарейки дома!» Некоторые даже фотографировали свои коробочки и бутылки, в которые собирают дома, в подъезде или в школе. Сарафанное радио по этой теме работало на зависть любому маркетологу: в итоге если считать проект именно в показателях рекламной кампании, то стоимость контакта вышла меньше 1 рубля, это выдающаяся цифра на рынке.

Как Вы думаете, почему кампания поддержала Вашу идею, и выделила на это финансирование в рамках корпоративной социальной ответственности?

Когда мы пришли с этой идеей к руководству – а в MediaMarkt весь топ-менеджмент в тот момент был немецкий – внезапно оказалось, что даже члены совета директоров дома собирали старые батарейки и отвозили домой в Германию, когда ездили в отпуск. Им просто в голову не приходило, что их можно выбрасывать – их этому со школы учили. Когда оказалось, что эту практику можно наладить и в России, нам быстро одобрили бюджет и даже попросили расширить географию пилотного проекта: с Москвы и Петербурга до всех городов присутствия.

Как сегодня работает КСО в России?

Я не большой специалист в КСО, честно говоря, и наш заказчик – далеко не всегда именно менеджер по корпоративной социальной ответственности. Пока из того, что я вижу, КСО в России – это история по-прежнему скорее для больших корпораций. И к числу главных драйверов относятся зарубежные компании, которые требуют от локальных офисов выполнения корпоративных стандартов. Это может быть сертифицированный зеленый офис, предоставление нефинансовой отчетности, поддержка глобальных социальных и экологических инициатив.  Конечно, бывает и такое, что сотрудники в России следуют стандартам только на бумаге. Но все чаще возникают ситуации, когда локальный офис активно поддерживает или даже опережает штаб-квартиру в этом направлении.

Другое традиционно сильное крыло в КСО – это энергетический сектор. Но здесь я больше знаю социальные проекты, а не экологические. Директор по КСО крупной нефтяной компании обычно управляет корпоративным благотворительным фондом, волотерскими инициативами или руководит программами развития моногородов, где расположены производства. Экологические проекты если и есть, то связаны обычно с разовыми акциями: посадками деревьев, субботниками. С другой стороны, здесь же работают лучшие промышленные экологи страны, отвечающие за повышение экологической безопасности объектов. Но их работа меньше видна обществу.

Для малого и среднего бизнеса это либо истории про миссию владельца или гендиректора, либо про какие-то очень привязанные с бизнесу задачи: например, небольшие магазины ставят себе наши контейнеры для батареек, чтобы привлечь новых людей и повысить лояльность существующих клиентов.

Способствует ли КСО устойчивому развитию?

В свое время сталкивалась с очень наглядной диаграммой: КСО – это про то, чтобы делать хорошие дела, а устойчивое развитие — про то, чтобы стать самому «хорошим парнем».

Пока внятный ответ на вопрос, как ради интересов сегодняшнего дня не пожертвовать интересами завтрашнего, есть далеко не у каждой российской компании. Чаще встречаешь ситуацию, когда мы одной рукой жертвуем деньги детскому дому или проводим субботник, а другой – сливаем токсичные стоки и вынуждаем работников увольняться «по соглашению сторон». Но лучше, наверное, так, чем совсем никак. А вдруг втянутся?

В то же время, я знаю не один десяток крупных компаний, где слова «углеродный след», «циркулярная экономика», «устойчивое развитие» – не просто модные побрякушки, а реальная основа для построения стратегии развития.

Третий сектор, НКО, насколько эффективно они могут работать с экологическими проектами?

Насколько я себе представляю, львиная доля НКО занимаются социальными проектами, а малые и средние экологические организации в основном подвизаются на ниве экопросвещения. Исключения – крупные и уважаемые природоохранные фонды, например, WWF.

Сегодня я не знаю ни одной НКО, которая занималась бы собственно переработкой отходов – это дорогой и технологически сложный бизнес, это мало где в мире входит в задачи как государства, так и некоммерческого сектора. Раздельный сбор отходов и его популяризация – да, но переработка все-таки обычно остается во втором секторе.

Заводы по переработке отходов извлекают прибыль из того, что возвращают в оборот максимальное количество сырья. В России есть десятки компаний, которые занимаются пластиком, макулатурой, металлоломом, IT-отходами и получают на этом деньги. Их главное ожидание от государства – не субсидии или гранты, а создание ясных и удобных правил, в рамках которых ты можешь быть и честным, и прибыльным.

Специальный репортаж телеканала «Москва 24» об утилизации батареек

Государство сегодня создает такие правила?

Мы видим активные попытки, но иногда складывается ощущение, что разработчики законодательной базы просто ужасно перегружены. Приведу пример. В прошлом году вступил в силу закон о лицензировании сбора, транспортирования, утилизации отходов. Никто не заметил в процессе разработки нормативно-правовой базы, что под угрозой штрафа в 250 тысяч рублей оказались все ЖЭКи и ДЭЗы, в которых в рамках московской целевой программы собирают ртутные лампочки. Кажется, никто не подумал, что каждому ЖЭКу придется получать специальную лицензию, ведь по факту он занимается сбором отходов 1 класса опасности от физлиц.

Или закон о расширенной ответственности производителей, по которому то ли производители одноразовой посуды, то ли общепит должны отчитываться и платить экосбор за использование одноразовых стаканчиков и пластиковых ложек. Это вопрос нескольких миллиардов рублей, но за 2 дня до окончания срока подачи декларации в самих регулирующих ведомствах на этот счет не было единого мнения. И компании вынуждены думать: заплатить несколько десятков миллионов рублей и потом пытаться вернуть эти деньги, или же не платить и рисковать попасть под штраф. А большинство кофеен и бургерных вообще ничего не слышали о новом сборе.

Когда законы, которые впервые вводят в России основополагающую практику финансирования сбора и утилизации отходов, принимаются таким образом, работать весьма затруднительно.

Экологическая тема будет актуальна в ближайшие пару десятилетий?

Я не вижу, чтобы экологическая ситуация в России как-то драматически улучшалась: реки становились чище, свалки исчезали, в городах воздух становился бы приятнее, поэтому актуальность этой проблематики будет расти с каждым годом.

Это подтверждают и данные: в России растет спрос на экологичные продукты и услуги. Даже на фоне падающего потребительского рынка “Вкусвилл” в Москве растет быстрее, чем любая другая розничная сеть в России: потребитель воспринимает их продукт как более экологичный, а их бизнес-подход вызывает доверие. Буквально на прошлой неделе ответственное потребление обсуждали на площадке бизнес-школы Сколково. Интерес к экологической тематике выходит из своего «зеленого» гетто активистов и специалистов и захватывает все более широкий круг людей. И это мировой тренд, мы тут совершенно в общей струе.

Возможно, тот факт, что нефтяная экономика – это нисходящий тренд, заставит нас менять корневые вещи, если мы не хотим безнадежно отстать от реальности. По своему скромному опыту могу сказать, что люди в массе своей к этому готовы гораздо больше, чем всем кажется, и это внушает оптимизм.

Алена Юзефович

Выпускница МГУ, по образованию – востоковед, переводчик с малайского языка. В статусе PR-специалиста руководила одним из первых масштабных проектов по сбору батареек в стране — в сети Media Markt. Обнаружила бредовую ситуацию: в России есть мощности для переработки всех продаваемых батареек, тысячи людей готовы сдавать их, при этом 98% элементов питания заканчивают жизнь на свалке, отравляя почву и грунтовые воды. Поставила своей целью построить систему, которая свяжет неравнодушные компании с переработчиком, чтобы создать инфраструктуру для сбора батареек.

Рекомендуем